"Я поражена практикой медиации, которая сложилась в Пермском крае", - Елена Середа, начальник органиизационного управления аппарата уполномоченного по правам человека в Российской Федерации

09 апреля 2014

"Эхо Москвы" в Перми
9 апреля 2014

 

"Я поражена практикой медиации, которая сложилась в Пермском крае", - Елена Середа, начальник органиизационного управления аппарата уполномоченного по правам человека в Российской Федерации

 

- Вчера и сегодня завершает свою работу конференция «Медиация как культура согласия».

 

Татьяна Марголина: Инициатор этой конференции Пермский край, и наверное, важно, что это инициатива не одного какого-то института негосударственного или коммерческого. Сама идея, она уже не только уполномоченного по правам человека в Пермском крае. Она традиционно поддерживалась и теперь уже официально поддерживается экспертным советом уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Но вместе с нами правительство Пермского края, вместе с нами ПГНИУ, я называю государственные структуры, как вы заметили. Но принципиальная особенность этой международной конференции, что вместе с нами некоммерческие организации. Их достаточно много, практически 50%. Я назову только некоторые из них и с радостною должна сказать, что это уже пермские некоммерческие организации, объединяющие медиаторов, профессионалов нового уровня. Известные у нас в крае центр «Грани», который технологически сопровождает эти процессы. Совет муниципальных образований и ассоциацию юристов. Смотрите, какой интересный букет некоммерческого сектора, который здесь, в Пермском крае инициируют не просто идею. Они сегодня работают на этом поле, попытки урегулировать возникающие конфликты мирно, и  попытки создать культуру договоренности, культуру согласия людей, которые по каким-то причинам друг друга даже видеть не хотят. 

 

- Термин, устанете пыль глотать…  Я по-моему, не из той оперы сейчас взял реплику, но дескать по судам затаскаю. Это ведь, наверное, лейтмотив для медиаторов. Да, да, затаскают. Не надо доводить до суда. Есть иная возможность. Вы, может, будете заблуждаться, что вам надо сейчас будет 15 статью использовать, а не сесть и поговорить и послушать. Я наблюдал за единственным в моей жизни опытом работы медиаторов, это был первый этап переговоров между чиновниками Перми, Екатерина Бербер, Людмила Гаджиева с одной стороны, и Олег Заяц, Владимир Морозенко в другой стороны. Детские сады, очереди в детские сады, отмена, не отмена «Маминого выбора». Скучно. Хотя интереснее, чем просто в зале суда, где я тоже неоднократно наблюдал за попытками разрешить какие-то общественно значимые проблемы. Не мою козу сосед, чего-нибудь, а вот есть проблема, ее надо решать, ты идешь в суд, там все совершенно скучно, не интересно. Ничего не понятно. Ни как нельзя интерпретировать ничего говорящегося в суде для широкой общественности, а тут вы сидите тоже довольно нудно, тоже часами.

 

Татьяна Марголина: Скучно потому, что может быть у вас нет личной заинтересованности в решение проблемы.

 

- Уж как нет?

 

Татьяна Марголина: Есть. И все равно скучно? Тогда вы в отличие от другой стороны присутствующих, которые приходили ко мне и говорили, возможно, вы обладаете большей информацией, чем те, кто  сел за стол переговоров о той ситуации, которая складывается в Перми. Ну, не важно. Интересная ваша оценка первого этапа переговоров. Она внешняя. Очень важно, что и та, и другая сторона после первого раунда не оценили это так, как совершенно скучное и неинтересное занятие, и пришли, и та, и другая сторона сегодня серьезно готовится ко второму раунду переговоров. Я думаю, что вот это главное. Не оценка, может быть, даже эмоциональная процедуры. Хотя соглашусь с вами, что со стороны иногда странно наблюдать, как по каким-то совершенно конкретным пунктам идет обсуждение совершенно конкретных вариантов, чтобы прийти к консенсусу.

 

- И так же все понятно.

 

Татьяна Марголина: Да.

 

- Бей их, бей.

 

Татьяна Марголина: Бей, круши, это всегда все просто и эмоционально. Здесь другая культура отношений, когда во всех нюансах пытаются разобраться и принять решение, устраивающее и ту, и другую сторону. Но, я хотела бы к началу вашего высказывания возвратиться, вы сказали, что суды, это сложно, трудно, долго. Но Пермский край отличается даже тем, что судебные процедуры сегодня тоже окрашены возможностью переговоров. И я, например, с восхищением на нашей конференции услышала выступление из практики работы судьи Большесоснового района, Ирины Юрьевны. Она очень просто и в то же время профессионально говорила о том, как можно использовать эти процедуры переговоров и примирения в досудебном порядке. И говорила о том, что все это возможно. Чтобы люди уходили из суда, даже с принятым решением в пользу одной стороны, врагами. Это один вариант. А другое дело, когда принимается согласованное решение, которое устраивает и ту, и другую сторону, но главное, что они не смотрят на себя как на врага, та и другая сторона. И то, что сегодня мировые судьи начали использовать в практике элементы медиации, это тоже очень важно. Хотя казалось бы, статус их только как арбитра. Ты прав, ты не прав, до свидания. Если огрублять. Даже в процессе судебного производства, ведь мировое соглашение есть, и когда люди идут на это соглашение, это важно. А возвращаясь к самой технологии, вы знаете, договориться – это дело не простое. И поэтому не всегда люди умеют это делать сами. И поэтому нужны профессионалы, которые умеют организовать эту процедуру переговоров и договоренностей. Это специальная трудная работа. Посредник или медиатор, это как раз тот специалист, который наше отсутствие культуры переговоров переводит в формат реальной практики. Про культуру я пока не стала бы говорить, это пока мечта.

 

Елена Середа: Я дополню, наверное. Татьяна Ивановна сказала, что в судах естественно, одна сторона остается недовольной, и таит зло на другую сторону, вторая удовлетворена решением. И почему возникла вообще, хотелось бы вернуться немножечко к истории возникновения медиации. Это  чисто психологическая такая черта. Что люди не любят быть виноватыми или виновными. Это даже если посмотреть восстановительное правосудие, может быть такие процедуры восстановительного правосудия, они могут и в уголовном процессе применяться, поэтому, когда-то задумались, что бы еще такое придумать, чтобы все были довольны. Мне кажется, это психологическая такая особенность людей, которая и подвигла к возникновению этой процедуры. Она начала развиваться не так давно и в зарубежных странах и у нас.

 

- Тут мы не отстали на 50 лет.

 

Елена Середа: Нет, пока нет. Даже, может быть, где-то впереди. Глядя на то, какая практика сложилась в Пермском каре, я, честно говоря, просто поражена. Потому что не во многих регионах России существует медиация столь развитая, чем вот…

 

- Татьяны Ивановны просто нет

 

Елена Середа (смеется) Татьяны Ивановны нет. Я согласна.

 

Татьяна Марголина: Принципиально, что в Пермском крае восстановительное правосудие по несовершеннолетним это результат работы краевого суда, правительства и медиации. Очень важно, что в Пермском каре есть очень много сегодня людей, заинтересованных в том, чтобы все по возможности решалось по справедливости.

 

Елена Середа: И мне очень понравилось, что вчера поделились предметной практикой.

 

- Слово международная прозвучало. Я вас сейчас не буду отпускать в долгую дискуссию, я вас попрошу обозначить конкретику под словом международная. И может быть, какие-то яркие точки, что мы тут не Пермский край.

 

Елена Середа: Принимали участие медиаторы из Чехии, Белоруссии, Литвы. Причем, у всех у них разная специализация. Медиатор из Литвы больше занимается трудовыми спорами, либо спорами, возникающими между администрацией и работниками, сотрудниками компаний. Медиатор из Белоруссии, скорее, больше нацелена на решение семейных конфликтов. А медиатор из Чехии, пожалуй, и то, и другое. Она рассказывала о двух своих практиках. На меня большее впечатление произвело решение, которое рассказывал медиатор из Литвы. Потому что как раз это предмет тех споров, с которыми мы сталкиваемся в ежедневной работе, уполномоченные. Чаще всего, это конфликт между государственными структурами и гражданами.

 

- Что и называется правами человека. Нарушить права человека может только государство. Когда, например, не расследует нарушенные права человека одной личности против другой личности.

 

Елена Середа: Поэтому он достаточно интересно и подробно рассказал свою методику. Понятно, что не без изъянов, тоже, конечно. Но сама тенденция, сам тренд, в котором они движутся, заслуживает внимания. Про Чехию, наверное, Татьяна Ивановна лучше расскажет.

 

Татьяна Марголина: Мне понравилось то, что, на мой взгляд, у них есть уже интересный закон. Национальный закон. Неразборчиво и медиация. Работа с бывшими осужденными или осужденными условно у них идет сопровождение процессов, которые называются неразборчиво, они используют процедуры медиации в урегулировании конфликта жертвы и обидчика, жертвы и преступника. Это очень высоко профессиональный уровень, и к этой работе допускаются сертифицированные медиаторы, фактически, на национальном уровне отобранные. У нас пока такой технологии нет. А вот то, что они уже пытаются гражданские споры разрешать на уровне законодательства, и даже проект закона сделали, это интересно.

 

- Сейчас, чтобы каждый понял, надо совсем упросить. Есть такие решалы, есть такие решалы на стрелке

 

Татьяна Марголина: (смеется)
 

- Иногда чиновник собирает такое совещание межведомственное с приглашением стороны жалующейся

 

Татьяна Марголина: Давайте назовем его рабочим совещанием.

 

- Да. С привлечением внешних экспертов, не частей администрации. Суд, понятно. Суд, это процедура более ясная. Основная отличительная черта медиации. Мы уже поняли, что у нее есть задача, чтобы все остались довольны. Чтобы добровольно приняли какие-то обязательства, сделали что-то, чего им может не хотелось.

 

Елена Середа: Совместно.

 

- Да. Технологически основной момент.

 

Татьяна Марголина: Вы знаете, медиатор, это профессионал, который организует переговоры. Чаще всего, этого и нет. И кстати, сама позиция медиатора, что я ничего не знаю о ваших проблемах, они волей не волей начинает две стороны конфликтующие об этой проблеме говорить между собой, а не с ним, как с профессионалом. Но это организатор переговоров двух конфликтующих сторон. Все его искусство в том, чтобы две противоборствующие стороны стали друг друга слушать, слушать и договориться о решении  самостоятельно. Две конфликтующие стороны должны перейти от состояния неслышания, невидения друг друга, в состояние, когда я вас слышу, понимаю, предлагаю, как решить эту проблему. Мы вместе договариваемся о решении проблемы, разделяющей нас  по разные стороны баррикад. В этом искусство классической медиации.

 

- А теперь возвращаемся к реалиям. Так она ведь гадина, она ведь вон чего, наказать ее, посадить ее. В какой момент… Понятно, что медиатор не бегает по соцсетям и не ищет гневные посты, что мой муж козел. Он где-то находится и к нему как-то это должно поступить это сообщение. Судья ему эту sms скинет, слушай, у меня тут такое заявление, кажется, для вас.

 

Елена Середа: Есть как раз организации некоммерческие, котоыре занимаются этим на профессиональной основе. Медиатор должен быть на мой взгляд, чрезвычайно хорошим психологом. Вот Татьяна Ивановна подчеркнула, что необязательно знать досконально предмет спора. Я думаю, он в любом случае его все равно узнает в процессе медиации. Но в первую очередь я думаю, он смотрит на те требования, котоыре выдвигают обе стороны, и находит в них сам лично в начале точки соприкосновения.

 

- Вот мы сейчас ушли маленько.

 

Татьяна Марголина: Кто заказывает…

 

-У меня мой юрист, с другой стороны, другой юрист. И понятно, что он себя усилил своим юристом, сейчас будет копать. И после 10 судов все равно никому ничего не будет ясно, потому что у каждого найдется свой список статей, на который он будет ссылаться. Если жена разгневанная или работодатель…

 

Татьяна Марголина: Вы говорите о том, что называется эмоциональной окрашенностью конфликта. Эмоции закрывают все. Так вот, искусство переговоров состоит в том, чтобы, прежде всего, эти эмоциональные установки снимаются, устраняются. Вот в этом и есть искусство переговорщика. Что эта помеха снимается. И люди через эмоцию переходят к сути их конфликта. Это технологически, мастерски делают профессионалы.

 

- Татьяна Ивановна, сейчас я к детским садам и «Маминому выбору» хочу вернуться.

 

Татьяна Марголина: И тогда становятся скучными переговоры, как вы говорите (смеется)

 

- Я-то просто думал, что это будет совсем шоу. Но нет, это не совсем шоу. Нет, друзья. Хотя в принципе, Влад Воробьев вел прямую трансляцию в интернете и я так понимаю, что заинтересованным, таким, среднего уровня пермякам надо было ее смотреть, она, кстати, лежит в интернете. И надо ждать 14 числа второго этапа. Наблюдайте, чтобы вам потом уже никто не интерпретировал. Вот сидел ваш коллега, медиатор, Юлия Яковлева. И сидели рядом вы. Я понимаю, почему сидели рядом вы, потому что не надо писать, заслуженный медиатор России, список дел 1500, потому что вас знает и Екатерина Бербер, с Людмилой Гаджиевой, не надо представлять вас. И вас знает сторона другая. Олег Заяц, Владимир Морозенко. Вы сели, своим авторитетом сказали, ребят, процедура будет, мы сейчас ее будем вести аккуратно, корректно, без каких-то подколов, без попыток перевернуть все с ног на голову. Это я вам говорю, Татьяна Ивановна Марголина. И это стороны уже повоевали друг  с другом до того, как началась эта процедура. Я же спрашиваю о том, когда вы не будете сидеть у каждого работодателя или разводящейся супружеской пары, или внук украл у бабушки заначку пенсии. И она дует, судиться с ним, с милком этим.

 

Татьяна Марголина: Я как раз говорю о другом. Когда нет человека референтного, авторитетного для той или другой стороны, а есть просто представитель незнакомой профессии. У нас уже прошли такие переговоры. Например, были переговоры между главами муниципальных образований и одной из надзорных федеральных структур. Можете себе представить, люди, котоыре привыкли работать и разрешать конфликты в административном порядке.

 

- Сугубо по бумаге.

 

Татьяна Марголина: Да, а тут две юные девушки, которых они никогда не видели, не слушали, я подчеркиваю, юные, перед маститыми управленцами районов федерального уровня. И они взяли на себя ответственность, вести эти переговоры. Моментально уходит то, о чем вы говорите, и неприятия, и непонимание, если начинаются профессиональные действия переговорщиков. И я помню, когда после первого раунда переговоров заходили главы и говорили, слушайте, так ведь чего-то получается. Потому что они начинают работать по смыслам, по сути. Уходит вся шелуха. И отбрасывать эту шелуху помогает переговорщик. Почему на город выходила я. Потому что 2 года назад я проводила эти переговоры. Там стороны были примерно одинаковые. Там была проблема другая. Могла я тоже. Но конфликт сложнее, который сейчас идет. И мы все, и администрация, и горожане должны понимать, что он гораздо сложнее. И в данной технологии нужно, чтобы было два человека. И вы обратили внимание, как виртуозно Юлия фиксировала договоренности, котоыре в ходе обмена информации получались.

 

- Оставив прилагательные, деепричастия.

 

Татьяна Марголина: Да. Сухой остаток, говорила она. Получается, что мы распределили свои обязанности. Я инициировала переговоры, а она фиксировала, что в результате этого. Это одна из технологий, когда работают вдвоем. И просто распределяют обязанности. Но вопрос возник, медиатор точно не должен знать проблемы, или он еще и должен быть экспертом в этом.

 

- 3000 дел приходится в среднем на одного мирового судью. Я забыл, откуда я взял эту цитату.

 

Татьяна Марголина: Это звучало конференции.

 

- Я так понимаю, что это оттуда вылетело в СМИ. 3000 дел. Это 300 почти в месяц. За один рабочий день это чего получается.

 

Татьяна Марголина: Вот и получается.
 

- А там надо выслушать, там надо подтвердить.

 

Елена Середа: Да, хотя бы прочитать.

 

- Заходишь в судебный процесс и понимаешь, что до момента осмысления, до момента сути дела, там куча всего. Покажите повестку, покажите паспорт.

 

Елена Середа: То есть, времени нет совершенно на рассмотрения конкретное.

 

- А теперь я снова возвращаюсь к медиации. По отраслям. Трудовые права, мы уже слышали. Я понимаю, сколько, наверное, трудовых споров возникает в мировых, районных, может быть, в апелляциях, косациях,   судах. Звучали семейные конфликты. Какие еще направления и сферы звучали, может быть, положительными опытами. Может быть, начинающимися, на конференции.

 

Татьяна Марголина: Мне показался чрезвычайно важным опыт медиаторов из сельских поселений Пермского края. Например, из Беляевки Оханского района, которые разбирали конфликты, кто забор куда поставил. На метре моей территории. И казалось бы, это просто конфликты между людьми. Но выделение этого еще одного метра идет через органы местного самоуправления, они прямо или косвенно в этом задействованы. И согласитесь, вот эту проблемы выносить в суд, а таких исков достаточно много. Это как раз увеличение в том числе простых…

 

- А суд ближайший находится в районном центре, глава там же. А мы-то тут с тобой

 

Татьяна Марголина: Да. И когда они говорят, что мы начали решать вот эти соседские конфликты через переговоры, и когда люди начали договариваться, как это лучше сделать, не обращаясь в суд, мне кажется, что это очень важно, не только для того, чтобы в суд пришло меньше исков…

 

Елена Середа: И по тому тоже.

 

Татьяна Марголина: Но и для самой атмосферы в этой деревне, извините меня. Ну, суд примет решение, что вот ты правильно поставил этот забор. А им жить-то всю жизнь. Через забор этот опять друг другу будут много делать пакостного. Чем хороши, я, конечно, восхищаюсь медиаторами, котоыре говорят о том, что у нас в селах мы в первую очередь помогаем людям договориться,  решить вот эти казалось бы простые проблемы. К ним, кстати, хотя они работают года 3 всего, обращаются администрации поселений. Говорят, тут вот люди жалуются, не можем им объяснить. Мы говорим им так, а они по-другому считают. И то, что медиатор начинает вот этот конфликт решать между должностными лицами сельской администрации и людьми, даже по обмену информацией они уже определяются после этого по-другому. Получается, конфликты, мы их называем очень широко, соседскими, но они могут быть очень разного рода, не всегда между соседями. Например, принято решение, дорога, которая никак не оформлена на карте официально, но всю жизнь это деревенская дорога общего пользования.

 

- Бабка по ней еще коров гоняла.

 

Татьяна Марголина: И кто-то из дачников, оформляя свой участок залезает на часть дороги, потому что по документам ее нет. А другие жители этой деревни говорят, как же нет, мы всю жизнь ею пользовались.

 

- Деревня Троица, там почти война.

 

Татьяна Марголина: И получается, что суд по формальным основаниям примет сторону этого застройщика. А по справедливости.

 

- И, например, можете развить немножко.

 

Татьяна Марголина: К сожалению, это уже ушло в плоскость судебную. Кроме определения так называемого сервитута, выделения какой-то части, которой можно пользоваться, другого через судебную систему не сделаешь .А если бы мы этот конфликт рассматривали  во вне судебном порядке, думаю, что все стороны могли бы договориться.

 

- Есть медиатор. Это Елена Ивановна. Она кто по образованию? Она местный житель? Или может быть к ней позвонить через аппарат уполномоченного глава Усть-мулювского сельского поселения. И скажет, у нас тут спорят,, спорят. Судом грозятся. Как это может быть?

 

Татьяна Марголина: Базовое образование может быть любым. Я склонна больше к той ситуации, когда человек имеет психологическое образование, а потом уже получает специализацию медиации. Но у нас есть прекрасные образцы людей, которые имеют базовое юридическое образование, и специальное образование медиатора. По федеральному закону у нас не может работать человек медиатором особенно в судебных, во взаимодействии с судами, особенно, если он не прошел специальное обучение с очень большим блоком юридических знаний в трех городах России, Санкт-Петербург, Москва, Екатеринбург.

 

- И тут они нас переплюнули.

 

Татьяна Марголина: Они почему-то определены постановлением правительства.

 

- Обидно

 

Татьяна Марголина: Обидно. Кстати, в тот момент, когда принималась эта программа, у нас уже была программа в классическом университете, по подготовке медиаторов по урегулированию конфликтов. Но, что делать.

 

- Вот здесь момента медиации не состоялось.

 

Татьяна Марголина: Да. А по поводу того, должны они здесь проживать, быть местными или нет, по-разному. Практика складывается так, что, например, в сельских поселениях, где родился, там и пригодился. Я работаю там, где я живу. А вот пермские медиаторы. В том числе иногда по моей просьбе, выезжают в территории и разрешают конфликт в той территории, где он назрел.

 

- Там вот местный спорит условно с дачником пермским, понаехавшим. А медиатор местный, конечно же, он там, Марь Иванну, которая там коров гоняла…

 

Татьяна Марголина: Нет, извините. Я очень уважаю тех людей, которые прошли эту подготовку. Что они умеют занять обязательную профессиональную позицию нейтральности. Знаете, стороны сразу почувствуют, встанут и выйдут из-за стола. Кстати, переговоры в любой момент могут быть прекращены сторонами.

 

- Какой-то тут свой процессуальный кодекс есть?

 

Татьяна Марголина: Да.

 

- На понятийном уровне?

 

Татьяна Марголина: Почему? Очень важно, что наши медиаторы объединяются, в том числе, для того, чтобы вырабатывать свои внутренние нормативные документы.

 

- Туда нас не заводите. В конце подписи сторон?

 

Татьяна Марголина: Вы говорите о том, чем заканчиваются процедуры. Принципиально важные и более устойчивые договоренности, если они закреплены письменно, соглашениями, и подписями той и другой стороны. Вот это не обязательная характеристика наших действий тоже присутствует. Когда есть официально зафиксированное соглашение, оно все-таки срабатывает в большей степени успешности. Об этом говорили медиаторы. Что мы, вроде, договорились. Все. Но во-первых, там точно все формулируется. И потом нет возможности себя выставить по-другому.

 

- Ну, ладно, когда два соседа. Я передвину забор. Ладно, бог с тобой. А ты не будешь ходить. Я не буду. А когда это Гаджиева с одной стороны.

 

Татьяна Марголина: Это обязательно. Либо даже иногда бывает чуть ли целый протокол. Если вопрос один, например, то по нему может чуть ли не целый протокол заполняться. А потом в результате обязательное последовательное решение. Это обязательная процедура переговоров, с оформлением соглашения.

 

Елена Середа: А иначе могут отказаться, если устно.

 

Татьяна Марголина: Если это работа с судами, то понятно.

 

- Я уж тут и с решалами сравнения всякие приводил со стрелками. В деревне можно сказать, мудрейший какой-нибудь.

 

Татьяна Марголина: У нас был представлен уникальный опыт традиционного урегулирования конфликтов из Ингушетии. Наш коллега Джамбулат Эдалгиреевич, кстати, он выпускник нашего классического университета. Уполномоченный по правам человека в этой республике, он говорил о том,  как они стали в системе использовать советы старейшин, мудрецов, если можно так  сказать. Это их традиционная национальная процедура урегулирования конфликтов. Если учесть, что там сохранилась традиция сверх уважительного отношения к пожилому человеку, уважение к людям, более старшим, чем ты. И вот такие уважаемые люди сегодня выполняют такую миссию примирителей двух конфликтующих сторон.

 

 

- С той лишь разницей, что в конце пытаются сформулировать бумажку

 

Татьяна Марголина: Думаю, что у них в традиционном формате этого нет. Потому что там работает сила авторитета, уважения к людям, которые с ними провели эти переговоры.

 

- Если в Перми сейчас нас глава поселения услышал, разведенная жена, несправедливо уволенный работник. То сейчас механизм действий. Куда обращаться?

 

Татьяна Марголина: Думаю, что, прежде всего, в ассоциацию медиаторов. У меня сейчас нет под рукой их.

 

- В Google зашли и набрали.

 

Татьяна Марголина: Да. Там Анна Хавкина возглавляет. Это ассоциация профессиональных медиаторов Пермского края. В некоторых районах повезло. В Оханском и в Суксунском работают медиаторы на базе районных библиотек.

 

- Если смотреть на российский масштаб. Есть такой орган. Место, куда можно обратиться, если у меня в Свердловской области дачка.

 

Елена Середа: Пока нет такого. Поэтому я с большим интересом все прослушала, участвовала в конференции и определенные задумки у меня есть.

 

- Вообще слово медиация в том или ином формализованном виде, глядя на карту субъектов, которых 81, там белых пятен больше половины?

 

Елена Середа: Очень много, да.

 

Татьяна Марголина: Хотя закон уже есть федеральный.

 

Елена Середа: Закон действует с 1 января 2011 года, не так давно он принят и он достаточно короткий. И в нем суть основная есть. То есть, есть основа для того, чтобы создавать ассоциации медиаторов во всех регионах России.