Московские правозащитники во главе с директором общероссийского движения «За права человека» Львом Пономаревым разработали проект «борьбы с коррупцией и противоправными действиями милиции в Пермском крае». За комментариями корреспондент «Звезды» обратился к уполномоченному по правам человека в Пермском крае Т. И. Марголиной.
- Как вы сами оцениваете проблемы, связанные с защитой прав человека в Пермском крае?
- Как чрезвычайно острые. И особенно в местах содержания человека под стражей. У нас на контроле - десятки жалоб на нарушение Уголовно-процессуального кодекса в системе ГУФСИН и МВД. Причем эти нарушения связаны со здоровьем и даже жизнью людей.
Чтобы не быть голословной, приведу несколько примеров. По сообщению жены гражданина С. сотрудники Краснокамского ОВД в январе 2009 года вызвали ее мужа поговорить во дворе частного дома, где избили его, после чего он вскоре умер. Еще пример: сотрудники ОВД Юсьвинского района в ответ на жалобы задержанного Д. на плохое здоровье избили его, а затем транспортировали связанного в багажнике «Волги». Задержанный из багажника выпал, получил серьезные травмы...
В аппарат уполномоченного по правам человека поступают жалобы на сотрудников ОВД Ленинского, Индустриального, Дзержинского, Свердловского районов Перми, а также УВД Березников, Кунгура, Соликамска и других об избиении людей при задержании. Есть жалобы на сотрудников учреждений ГУФСИН России по Пермскому краю - ФБУ ИК-12, ИК-22, КП-3, КП-4 по фактам неправомерного применения к осужденным физической силы.
Помимо этого, по сообщениям граждан, в УВД Березников, Кунгура, ОВД Ленинского, Свердловского районов Перми, а также Добрянского, Нытвенского, Октябрьского, Пермского муниципальных районов к задержанным в целях получения от них признательных показаний применялись пытки.
Особенно много жалоб приходит на содержание граждан, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений.
- Но ведь есть же федеральная программа по реорганизации системы?
- Само наличие федеральной программы еще не означает, что в системе наказаний нет проблем. Скажу прямо: в нашем обществе до сих пор живы советские стереотипы отношения к человеку в местах принудительного содержания. По сути, это условия системы ГУЛАГа, направленной на подавление личности и издевательство над человеком.
Мне не раз приходилось (и приходится) выслушивать упреки от наших граждан: дескать, почему вы защищаете права преступников? Да потому, что наказывать человека по своему усмотрению, а не по закону, ни у кого нет права.
Речь не идет о создании «санаторных» условий для подозреваемых и осужденных. Во многих изоляторах человеку просто негде лечь поспать. Спят на голых досках, как, извините, собаки. А если в камере еще и холодно, нет света, воды, да к тому же рядом ползают клопы, тараканы или мокрицы? Это ведь, как ни крути, получается камера пыток.
- Но что же мешает исправить положение?
- Одна из главных причин - крайне недостаточное финансирование изоляторов временного содержания. Сами посудите. Ежегодно Пермский край получает из федерального бюджета на ремонт, строительство, содержание этих объектов десять миллионов рублей. А на территории Пермского края - 39 изоляторов, потребность в их содержании исчисляется не десятками, а сотнями миллионов рублей.
- Выходит, долго еще придется «сидельцам» спать на полу?
- Недавно я побывала с проверкой в Суксунском районе, в местном изоляторе. Это как раз один из немногих ИВС, который после капитального ремонта соответствует нормам. Так вот, при проверке выяснилось, что одна из двух камер постоянно пустует. Слава богу, что в Суксуне нет разгула криминала! Однако почему бы не привозить в Суксунский изолятор подозреваемых в преступлениях людей из других, соседних, районов, где условия содержания несравнимо хуже? Почему бы не объединить усилия и не создать один приличный изолятор на два-три района? Глядишь, миллион рублей был бы сэкономлен и условия содержания людей перестали бы быть «пыточными». К слову, руководство краевого ГУВД уже пошло по этому пути - восемь изоляторов закрыты.
Однако в плачевном состоянии находятся не только ИВС, но и камеры для содержания административно задержанных. В основном это нарушители дорожных правил, паспортного режима и прочие. Камеры для таких арестантов, как правило, находятся в зданиях ИВС и ничем от других камер не отличаются. Так что люди, помещенные сюда, испытывают еще больший стресс, чем виновные - у них ведь нет криминального прошлого. И опыта заключения тоже нет. Сам арест - это уже стресс, и людям должны быть предоставлены элементарные условия. А их этими условиями, получается, и наказывают.
Следует отметить, что ответственность за содержание камер для административно задержанных возложена сегодня на региональную и муниципальную власти. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
По большому счету, общество должно осознать, что нечеловеческие условия содержания людей под стражей оскорбляют не только арестованных, но и само общество.
- Судя по обращениям граждан к вам (да и в редакцию «Звезды» приходят подобные жалобы), милиция часто допускает нарушения прав человека при задержании. Возможно ли вообще этот процесс контролировать?
- К сожалению, эта тема постоянно звучит в информационном пространстве и острота ее не исчезает. Проблема эта не может решаться только извне - то есть усилиями правозащитных и общественных организаций. Действия по защите прав человека должны начать сами силовые структуры, которые должны адекватно реагировать на нарушения законности.
Вот почему действия пермских правозащитников сконцентрированы на взаимодействии с надзорными, следственными органами, милицией. В Пермском крае в числе первых субъектов России появились единые показатели соблюдения прав человека в ИВС. Они включают в себя и требования российского законодательства, и международных документов по правам человека в местах принудительного содержания. Начальники ИВС, исходя из сосредоточенных в этом документе требований, должны организовать работу соответствующим образом.
В крае готовится пилотный проект по установлению видеонаблюдения за процедурами содержания и дознания.
- Как реагируют на ваши запросы правоохранительные органы?
- Откровенно говоря, не всегда адекватно. Служба собственной безопасности ГУВД часто не видит проблемы при очевидных нарушениях прав человека. Я, например, не могу принять ответ, который пришел из ГУВД по моему заключению о массовом нарушении прав человека в Краснокамском реабилитационном центре «Дельфин». Напомню, весной нынешнего года в этом заведении, по жалобе одного из пациентов, милиция проводила проверку. Но как? Больных полураздетых людей несколько часов держали в унизительной позе в коридоре центра, затем доставили в милицию, где разместили в помещении, рассчитанном на двадцать человек (а их было 80!). А потом и вовсе выставили за дверь: «Идите, куда хотите».
Для нас принципиально важно, чтобы реагирование на факты нарушений было правильным. Изменившееся российское законодательство и современные международные нормы требуют от силовых ведомств иного подхода к оценке фактов нарушения прав человека. И в обществе, и в правоохранительных органах должны соблюдаться одни простые правила: нельзя бить, нельзя унижать, нельзя вступать в сговор с преступным миром по «выбиванию» показаний из подозреваемого.
- Было бы справедливо, если бы униженные и оскорбленные получали компенсацию за пережитое! И не только от государства, но и от конкретных должностных лиц, допустивших произвол.
- А такие прецеденты, между прочим, уже появились. В Новгородской области, например, милиционеров, издевавшихся над задержанным, не только осудили с реальным сроком заключения, но и по иску прокуратуры в порядке регресса обязали выплатить пострадавшему моральный ущерб в 8,5 миллиона рублей. Правда, это произошло после решения Европейского суда.
- Наши граждане тоже обращаются в Европейский суд в поисках правосудия. Им удается добиться справедливости?
- Да, и тому тоже есть примеры. В 2005 году гражданин Н. был избит работниками Лысьвенского изолятора. Поскольку в нашем суде защиты найти не смог, он обратился с иском в Страсбургский суд. Тогда истец и ответчики заключили мировое соглашение с выплатой денежной компенсации пострадавшему из государственного бюджета.
Казалось бы, руководство Лысьвенского изолятора должно было бы сделать соответствующие выводы «на всю оставшуюся жизнь», но... В нынешнем году в Европейский суд вновь поступила жалоба на пыточные условия содержания в изоляторе.
В России появилась судебная практика, когда в гражданском судопроизводстве люди получают компенсацию за моральный вред и страдания в местах принудительного содержания, даже если уголовное дело не было возбуждено. Это очень важная дополнительная возможность защиты прав человека.
- Есть ли судебная практика защиты пострадавших в Пермском крае?
- В 2008 году решениями судов Уинского района, Чайковского и Березников взыскан моральный ущерб за пыточные условия содержания в ИВС этих территорий. По решению судов, 14 должностных лиц получили наказание за незаконное применение физической силы и спецсредств.
- Как вы оцениваете предложение московских правозащитников об открытии на территории края регионального отделения движения «За права человека»?
- Открытие еще одной общественной правозащитной организации оцениваю положительно. Во-первых, появляется еще один канал, по которому люди могут обращаться за помощью в защите своих прав. Московская организация, к слову сказать, специализируется на защите прав лиц, находящихся в местах лишения свободы. Это специалисты очень высокого уровня, и привлечение их к экспертизе фактов нарушения прав осужденных и подозреваемых было бы важно.
В заключение повторю уже ранее сказанное в интервью «Звезде»: в защите прав человека нам нужна не борьба. Борьба всегда предполагает противодействие, сопротивление. Нам нужна работа «за». За человека. За достойные условия его жизни. За справедливость. Человек в нашем обществе должен быть абсолютно уверен, что с ним в родной стране разберутся по справедливости.