Газета "Звезда" .Статья "Передо мной не надо извиняться".

Еще недавно понятие «права человека» воспринималось нами как что-то запретное, закордонное. И сегодня, по мнению специалистов, лишь 10-15 % жителей Прикамья знают о своих правах, еще меньше готовы отстаивать их...

- Сергей Николаевич, Пермская область известна своей политической стабильностью. Не грозит ли это вам безработицей?

- Права человека - тема вечная. Сколько будет существовать человечество, общество, столько останется востребованной и защита прав.

- Назовите три основные права человека, за которые вы готовы биться, невзирая на лица.

- Первое - это право на защиту человека, всего комплекса его прав со стороны государства. То, что они гарантированы государством каждому гражданину, закреплено в Конституции.

Второе - право на нематериальные блага. То есть свободу вероисповедания, свободу слова, свободу волеизъявления путем участия в выборах, право на честь и достоинство.

И третье - комплекс прав в социальной сфере. По-иному говоря, право на достойную жизнь. Сегодня сплошь и рядом мы видим, как здесь расходятся декларирование права и его реальное воплощение.

- Кто главный ущемитель прав человека?

- Такое качество, как равнодушие.

- Хотелось бы конкретнее, без метафор.

- И все-таки повторю - равнодушие. Оно может быть в любых ведомствах и структурах. И второе качество - непрофессионализм. Там, где чиновник обладает этими свойствами, и происходят нарушения прав гражданина.

- То есть главный ущемитель - чиновник? Власть?

- Нет, я бы так не сказал. Я не сторонник позиции - государство, мол, и является основным источником нарушения прав человека. Потому что здесь «виновник» выступает чем-то обезличенным. Считаю, что государство - это конкретный чиновник. Если, к примеру, в Нытвенском психоневрологическом интернате выявлены нарушения, то за этим стоит конкретное лицо - директор. Если нет тепла в домах г. Перми - аналогично.

- Какие дела, когда удалось защитить чьи-то права, вы относите в свой актив?

- Неудобно хвастаться, но вот только последние случаи, от которых я испытал удовлетворение. Поселок Юго-Камский с его «нефтяной» историей. Деревня Павлово Ординского района - тоже экология. Ряд психоневрологических интернатов области - мне удалось инициировать их проверку, и она была полной. Село Усть-Качка, где идет спор по поводу жилого фонда. А вообще ежегодно как уполномоченный по правам человека я составляю доклад, в котором освещается и сделанное, и проблемы.

- Ваши подзащитные тоже удовлетворены?

- Если быть откровенным, то далеко не всегда. Ведь ко мне, хочу подчеркнуть, в основном обращаются те, кто уже проиграл в суде, прошел десятки инстанций. Бывает, везде человека успокаивали, что-то обещали - вместо того, чтобы сказать правду. Например, что у него нет права на внеочередное получение жилья или на пересмотр приговора в надзорной инстанции. И очень трудно объяснить, что он не прав. А в основе - стремление должностных лиц быть популярными. От этого я испытываю только усталость. Бывает неудовлетворенность, когда с точки зрения закона ты говоришь правду, действительное положение дел, но понимаешь социальную несправедливость уже вступившего в силу закона.

- Кто, какие категории граждан чаще всего обращаются к вам?

- Самая большая группа - лица, отбывающие наказание, около 60 процентов от всех обращений. Следующая - жители области с жалобами на неудовлетворительное состояние жилья и коммунальных услуг. Если с первой категорией в отдельных случаях удается добиваться каких-то мер, ведущих к восстановлению прав, то вопросы второй просто не входят в мою компетенцию. Но анализом таких обращений и, главное, обозначением должностных лиц, от которых зависит решение этих проблем, я занимаюсь. Поэтому у меня регулярными становятся встречи с главой города, его замами.

- А беженцы приходят?

- Да, приходят. Но сегодня у нас есть отдел по делам миграции. Есть соответствующий закон. Когда я получаю такую жалобу, то завожу по ней производство. Направляю ходатайство в миграционную службу с просьбой проверить претензии. Получив ответ, смотрю, насколько он обоснован. Если обоснован, то, извините, оснований для вмешательства нет. Вчера, кстати, пришли четыре ответа по подобным ходатайствам. Одна жалоба признана обоснованной: человеку дан вид на жительство. Три отклонены, я проверил доводы, они законны.

Однако понимаю и то, что узаконенная ситуация, когда человек для получения российского гражданства должен возвращаться на прежнее место жительства, приобретать там гражданство, отказываться от него, вооружаться справкой об этом и снова ехать сюда, - несправедлива. Именно поэтому в июле я направил в Госдуму обращение пересмотреть процедуру получения российского гражданства для людей, ранее проживавших на территории СНГ.

- Кому подчиняется и кем финансируется служба уполномоченного по правам человека в области?

- Я никому не подчиняюсь. На должности же этой оказался так: мою кандидатуру представили губернатор области и Пермская городская дума, а утвердило на пять лет путем тайного голосования из трех претендентов Законодательное собрание. ЗС я и подотчетен в расходовании средств. Ему, а также губернатору области, направляю свой ежегодный доклад.

Надо сказать, иметь или не иметь в регионе уполномоченного по правам человека, - воля самого региона, исходящая из его возможностей. Так, из 89 субъектов Федерации только в 21 есть уполномоченный. Мой штат - 7,5 ставки. Увеличение не планируется. Хотя в других регионах работают и по 28 человек.

Основной столп, на котором стоит и, надеюсь, будет стоять институт уполномоченного по правам человека, это его независимость. Впрочем, наблюдаются попытки сделать его централизованным: когда наверху будет стоять уполномоченный РФ, в подчинении у него уполномоченные в регионах. Слава Богу, пока эта идея не находит поддержки в областях.

- Вы открываете все новые общественные приемные. Зачем?

- Необходимость их не вызывает сомнений. Существующий аппарат уполномоченного не успевает принять всех. Люди приезжают со всех концов области. Своим сотрудникам я уже предписал: принимать и вне часов приема престарелых, инвалидов, больных, а также приезжих. Но все равно не справляемся.

Сейчас наши приемные - их шесть - существуют в Карагае, Очере, Соликамске, Перми... Были неоднократные жалобы на приемную в Мотовилихе - закрыли. Скоро откроем центральную общественную приемную в Перми. Все это позволяет людям экономить время и нервы, расширяет круг обращающихся.

- Сергей Николаевич, вы усматриваете нарушение прав человека в обыске, что произошел в редакции «Звезды»?

- Свой взгляд на это неприятное событие я уже излагал в СМИ и могу только повторить. С точки зрения процессуальной нарушений не было. И даже насчет того, что меня не допустили в офис, как юрист признаю: делавшие обыск действовали грамотно, четко в рамках закона. Лично я не обнаружил и некорректности в поведении сотрудников ФСБ.

Больше всего меня огорчило другое: и спустя час после начала обыска адвокат при этом не присутствовал. А ведь все мы живем в стране, где провозглашается главенство закона. Так кто в таком случае игрок на правовом поле? Адвокат! Делаю вывод: всем СМИ надо иметь штатного, высококвалифицированного, готового все 24 часа прийти на помощь юриста. Желательно со свидетельством члена областной палаты адвокатов. И как только кто-то переступает порог редакции с подобными целями - он на посту.

Вторая проблема - такие органы, как ФСБ, вместо внятного комментария своих действий хранят молчание. Общество начинает перестраиваться на диалог, а силовые структуры не готовы к тому, чтобы их шаги оценивало общество. Не готовы отвечать на неудобные вопросы прессы. Словно видят в этом ущемление своего достоинства или подрыв авторитета. На самом же деле все наоборот.

- Служба безопасности и правозащитники всегда были антагонистами. Так кто же из них сильнее?

- Антагонистами были КГБ и правозащитники. У нас с ФСБ противостояния нет. Мы работаем в одном поле. У них задача - охрана прав и свобод граждан путем пресечения различных преступных проявлений. Моя цель - содействие гражданам в восстановлении их прав и свобод. А вот как только мы коснемся конкретных примеров моей и их деятельности, тогда и можно судить, где нарушены и где восстановлены права. Говорить о ФСБ как системе, заведомо направленной против общества и человека, нельзя.

- Силовые структуры - репрессивные по сути. Много они дают вам работы?

- Я не отношу силовые структуры к репрессивным. А жалоб на них достаточно много.

- Сатирику Задорнову принадлежит фраза: «Нет бессовестнее людей, чем юристы». Как сочетаются совесть, юрист, право?

- В какой-то московской газете этот же вопрос, заданный одному юристу, сформулировали гораздо откровенней: «Когда вы продали душу дьяволу и за какую цену?»

Действительно, у профессионального юриста метания между законом, совестью и правом постоянны. Это самое тяжелое в нашей профессии. Бывает, читаешь закон, и по нему человек не прав. По совести понимаешь - он прав. И обращаясь к праву, снова выходит, что не прав. А внутри-то тебя остается сознание, что ты ничем не можешь ему помочь. Закон суров, но это закон.

И вот здесь важно в какой-то момент не потерять совесть, не пытаться оправдаться перед собой и другими тем, что ты поступил по закону. Если ты видишь, что закон несправедлив, то твой долг и твоя совесть предписывают тебе, как минимум, довести эту несправедливость до того, от кого сей закон зависит. Я пытаюсь работать именно так, поэтому у нас с депутатами ЗС порой возникают такие разговоры: «Сергей Николаевич, ты опять просишь принять обращение к председателю правительства, - говорят мне. - Но это же впустую, он ничего не сделает». А я отвечаю: «Уважаемые депутаты! Я проблему нашел. Но решить ее не могу - это уровень правительства». Молчать же об этом, думаю, как раз было бы не по совести.

- Должен ли уполномоченный по правам человека пригреть, лично помочь встретившемуся на его пути беспризорнику или бомжу?

- Здесь то самое противоречие между совестью юриста и профессиональным пониманием им своего долга. Ведь ясно же, что если ты даже двух-трех беспризорных с улицы подберешь, то этим не решишь проблему. И тогда возникает вопрос: а на чем надо сконцентрироваться? Привлечь к этой проблеме внимание всех госорганов, чтобы разрешить ее, или лично участвовать в единичных случаях? Здесь у нас, юристов, много теоретических изысканий. Скажу так: если у тебя есть возможность помочь страдающему человеку лично, нужно помочь. Но когда ты помог одному, посмотри, не касается ли эта проблема и других людей. И прими по ней меры.

- Сергей Николаевич, касалось ли вас лично ущемление прав человека, как касалось всех нас?

- Поправлю: не касалось, а касается. Меня так же, как и любого. В ситуациях, связанных с экологическими нарушениями. В том, что происходит в сфере жилищно-коммунального хозяйства. Мои права нарушаются и тогда, когда мне не дают ответов как уполномоченному...

- Испытываете ли вы давление со стороны властей: обладминистрации, Законодательного собрания?

- Нет, однозначно нет. Первые полгода были тяжелыми, так как мне приходилось отстаивать право на собственное мнение. Это как и в адвокатуре. Если ты просто приходишь к должностному лицу и начинаешь рассказывать ему о несправедливости - одно дело. Когда же говоришь о нарушении закона и как это нарушение устранить - другое.

- Говорят, раньше вы были адвокатом у небезызвестного Владимира Плотникова.

- Адвокатом я у него не был. Если же речь идет о том, нормальные ли у меня отношения с Владимиром Ивановичем, то - да, нормальные. Я очень часто бываю на мероприятиях, проводимых федерацией дзюдо, считаю их значимыми. А самое главное, оцениваю человека не по слухам - по фактам. Для меня установленный факт, что у нас великолепная федерация дзюдо, что Пермская область в этом виде спорта - в числе ведущих в России. И во всем этом несомненная заслуга Владимира Плотникова. Насчет же остального... Как бывший адвокат, я не берусь обсуждать то, чему не был свидетелем.

- Во время обыска в «Звезде», будучи в редакции, вы сказали: «Когда происходит какое-то неожиданное событие, нельзя бросаться под каток. А уж потом...» Что вы имели в виду?

- Это аллегория. Когда мы говорим о несправедливости государственной машины, я всегда представляю ее как асфальтовый каток в неумелых руках. Вот идет этот каток. Вы стоите на его пути с каким-то лозунгом. У вас два выхода. Один - попасть под него. Второй - уйти с его пути, потом заскочить на него и убедить машиниста, что он едет не туда. Я за второй вариант. Потому что время лозунгов и бросаний под каток прошло.

- Вы не Александр Матросов?

- Да, я не Матросов. Чту его подвиг, но на сегодняшний день нет необходимости закрывать телом амбразуры. Но можно предпринять действия, которые заставят этот «пулемет» замолчать. Я за то, чтобы нормально, спокойно, взвешенно, а не в эмоциональном порыве принимать решения.

- Что у вас вызывает неприятие?

- И неприятие, и сострадание, и жалость - когда человек, приехавший из глубинки, входит в мой кабинет и говорит: «Извините, что я вас беспокою». Он не должен извиняться. Он не «беспокоит» - по делу пришел. Государство и чиновник являются должниками гражданина. Потому что это, по Конституции, и есть та система, которая должна защищать гражданина.

- Вы благополучный человек?

- Благополучным себя не считаю. Считаю себя счастливым, потому что у меня есть трое здоровых детей, жена - я их люблю. Мне нравится моя работа. С переходом из адвокатуры в чиновники возникли некоторые материальные вопросы. Но не такого масштаба, чтобы делать из них драму.

- Машину имеете?

- Был «Ниссан-максима». Но продал.

- Ваше отношение к СМИ и, в частности, к «Звезде»?

- На сегодняшний день если кого я и вижу своим защитником, то это только СМИ. Не тешу себя мыслью, что вокруг лишь друзья и компаньоны. Это не так. Но «Звезду» в качестве защитника я могу смело назвать.